— Я вас люблю! Я вас очень люблю! Вы мне сразу очень понравились! — звонит в редакцию жена старожила Бабая из посёлка Лель через два дня после нашей первой и, наверное, единственной в жизни встречи. Она, как и другие люди глухого таёжного посёлка, очень добродушная, простая, работящая и гостеприимная.

— Дак конечно, конечно, добро к нам пожаловать, в дом проходите! - говорит она приехавшим журналистам. — Тут вон летают (оводы в посёлке, как два больших шмеля. Местные их вроде и не замечают. Говорят, что мешают оводы только коровам, которые вольготно лежат посредине улицы), заходите в дом. Садись, сынок, сюда. Дочка, у нас в доме пока чай не попьют — не уходят! Так принято, дочка. Творог будешь? Свой у нас. Конфеты возьми. Как раз думаю — для кого они, с орехами мы не едим. Возьми, возьми. Обязательно!

Крайняя точка. От Гайн до посёлка Лель около 75 км. Это крайняя точка, последний населённый пункт района и Коми-Пермяцкого округа, дальше которого сплошняком простирается тайга.
— Керос, вроде бы, ещё дальше, — замечает министр Коми-Пермяцкого округа Виктор Рычков. — Но из Кероса на Сыктывкар по дороге выйдешь, а после Леля уже никуда. Ни одного населённого пункта.
— Вы, главное, по следам всё езжайте, не сворачивайте, — напутствует нас местный житель, когда мы на пароме переправляемся через Каму из Касимовки в Верхнюю Старицу. — Ну не туда повернёте, будем потом вас в лесу искать.
На 45 км лесной песчаной дороги от Верхней Старицы до Леля уходит около двух часов. Низины и ямы там, где вдоль дороги заболоченные места, нелегко проехать на «Ниве», хотя несколько дней стоит сухая погода. Нас предупредили, что на дорогу могут выйти медведи.
— Вова, ты, главное, смотри, чтоб нам бензина хватило доехать обратно до Старицы, — переживаю я. — Даже если вдруг не доедем, пофиг, главное, чтобы в лесу не остаться.
В отличие от меня («Вы в туфельках-то куда так поехали? Как от медведя на каблуках убегать будете?» — нагоняет страху на пароме местный житель), Вова подготовился основательно. Взял еды, чистую воду в канистрах, резиновые сапоги, зимнюю куртку, лопату и пилу. Нам повезло: мы нигде не застряли, не встретили ни волков, ни медведей. Лишь перед лобовым стеклом пролетела крупная птица, похожая на сову, на обратном пути дорогу пересёк заяц и нашу «Ниву» обогнал синий «Жигулёнок» с двумя сильно выпившими парнями.
— Вы кто и к кому ездили? — по-свойски посигналили нам прани из «Жигулей», чтобы мы остановились. Узнав, что мы корреспонденты, по работе парни интерес к нам потеряли.

Когда всё было. Мусульманин Бабай — один из первых жителей Леля. Почему зовут Бабаем? 81-летний невысокий татарин отвечает: «Это дед! Уважительно!».
В 1966 году на лесозаготовки в посёлок приехали трое мужчин — один из них Бабай — и две женщины. Тогда в посёлке была одна улица из 15 домов: типичные деревянные леспромхозовские двухквартирки. В советские времена посёлок процветал. На трёх улицах — Центральная, Юбилейная и Лесная — было уже три десятка домов.
Как вспоминают жители, там было «всё». Работа (лесозаготовки), школа, почта, детский сад, магазин, медпункт, клуб — где «кино крутили», «праздники там, новый год» и «бильярд даже был». А ещё была общественная баня: сначала небольшая, потом больше построили. Люди жили, держали скотину, ловили рыбу в реке, собирали грибы-ягоды, рожали детей, которые вырастали и рожали своих детей...

Жёны как сёстры. Только официально у Бабая восемь детей от трёх женщин. Приехав в Лель, он сразу женился на местной женщине, с которой жил в официальном браке. Неофициально одновременно жил со второй женой, которая приехала за ним из Татарстана и стала его законной женой лишь несколько лет назад — когда умерла первая законная супруга.
Жена Бабая говорит, что жизнь у неё всегда счастливая, все дети Бабая ей родные. В подтверждение достаёт фотоальбом, где две жены обнимаются, как родные сёстры. Третья женщина Бабая младше его самого на 46 лет. Сейчас она живёт в Перми с двумя дочками — старшая закончила девятый класс, младшая третий. Нехитрая математика подсказывает, что последний раз Бабай снова стал отцом в 71 год.
Невысокий, жилистый, седой, он и сегодня ведёт всю мужскую работу по хозяйству: траву косит, окучивает картошку, дрова колет и печь топит. Хотя признаётся, что стал сейчас сдавать. До своей избушки на берегу реки он, чтобы порыбачить, проходит 12 км «часа за три с половиной», а раньше за два ходил.

Как жизнь. Сегодня в посёлке Лель чуть больше десятка жилых домов. Продуктовая автолавка приезжает раз в неделю, медслужба - не чаще двух раз в месяц. Каких-то социальных объектов нет совсем. Как и работы. Живут в посёлке в основном пенсионеры. Мужчин работоспособного возраста пересчитать — хватит пальцев одной руки. Они ездят работать вахтами — валят лес, что умеют и чем всегда жили.
— Я на Вову (президент России Владимир Путин — прим. автора) сильно обижен! — абсолютно безэмоционально заявляет крепкий мужчина среднего роста. Своё имя просит в газете не афишировать. — Он меня отодвинул (поднял пенсионный возраст — прим. автора), голосовать (за поправки к Конституции — прим. автора) не буду.
Всем жителям посёлка — это 38 человек — 19 июня две местные девушки разносят листовки, выданные Верхне-Старицким сельсоветом: «У вас есть уникальная возможность принять участие в общероссийском голосовании по вопросу одобрения изменений в Конституцию Российской Федерации». Людей, имеющих право голоса, в посёлке немного, листовок, соответственно, тоже. За раздачу заплатили 200 рублей, говорят девушки.

Жена Бабая решила голосовать «за поправки». Бабай сам в ответ на этот вопрос молчит. К Путину и к правительству у него накопились вопросы. Он листает жёлто-белый буклет «Справедливой России» и рассказывает про предложения увеличить пособие матерям-одиночкам, «не зря же в мусорные ящики выкидывают», регулировать цены на продукты: «раньше детские вещи стоили дешевле взрослых, и цены на товары два раза в году перед праздниками опускали — было такое». Письма к Путину не доходят и на прямую линию не дозвонишься:
— В Думе это предлагают, там большинство — Единая Россия не пропускает это.

Что делать-то. В прошлом году в Лель приехал глава Гайнского района — тогда был ещё Владимир Исаев — беседовал, что есть возможность переселения и если все согласны — людям дадут от государства деньги на покупку домов в пределах Пермского края. Люди согласились. Все как один поставили свои подписи, одобряя переезд и ликвидацию посёлка. Сейчас переживают, и, по-сути, уезжать не хотят. Каждая семья на переезд получает от 1 млн до 1 млн 200 тыс. рублей. Но не наличными деньгами, а сертификатами.
— Нас, получается, обманули, - рассуждают лельцы. Сказали, что жильё можно покупать в любом месте Пермского края. Расчёты стоимости взяли по Гайнскому району. Оплачивать будут сертификатами, на руки не получаем мы. Была бы работа, никуда бы не поехали. Тут всё у нас растёт, всё есть. Грибы, ягоды, рыба... Была бы работа, а так деваться некуда — уезжать придётся, что делать-то.
Бабай и его жена до сих пор не подписали документы на получение сертификатов — не хотят ни подписывать, ни уезжать.